 В первые дни войны сотни сергеевских семей проводили на фронт своих отцов, братьев, сыновей.
- Отца и брата сразу забрали, - говорит Елена Логиновна Родинко Швейцер. – Нас четверо у мамы осталось. Я самая старшая была, как раз три класса закончила. Две сестренки – двух и четырех лет – и братик сорокового года рождения.
Учиться Лене больше не пришлось. Маме нужно было помогать детей поднимать, пришлось пойти работать. Худенькая, небольшого роста (в чем только душа теплилась), Лена трудилась в колхозе наравне со взрослыми - обрабатывала землю на коровах. Босая, целый день на ногах, причем полуголодная.
- Но тогда у всех одна участь была, - рассказывает Елена Логиновна. – Я не одна с малолетства работала. Помню, вместе со мной были Арина Родинко, Галя Астафьева, Павло Обиночный, Вера Назарова - всех так сразу и не вспомнишь... Солнце выходит, надо скотину запрягать, а спать хочется, аж душа замирает, но мама ласково будит:
- Вставай, дочка, пора. - И нежно гладит по волосам. Понимает, не детское это занятие с утра до ночи трудиться. Но война внесла свои коррективы в жизнь девчонок и мальчишек.
Лене так хочется еще хоть часочек понежиться в теплой постели.
- После войны отоспишься, дочка, - ласково говорит мама. А у самой в глазах слезы застыли.
Чуток подросла девчушка - поставили на прицеп. Война - войной, а хлеб растить надо, кто ж, если не тыл, накормит фронт. И повзрослевшие не по годам дети понимали это. Работали в две смены по пятидневке, чередовали день с ночью.
- Однажды меня сильно ударило плугом, - вспоминает Елена Логиновна. – Тракторист неправильно включил его, и отдало назад. Тогда от боли упала, но смену свою отработала.
К утру лицо у девчушки заплыло, и она ушла со стана домой. Мама, увидев Лену, всплеснула руками:
- Да где ж ты так покалечилась?
Вечером в дом солдатки заявился бригадир:
- Ну, и где тут саботажница? Нечего на печи отсиживаться, давай на работу отправляйся.
- Да куда ж она пойдет, - заплакала мать. – Глаз вон весь заплыл, ничего не видит. Пожалел бы девчонку, пусть поправится.
- Не пойдет, штраф будете платить, - сказал, как отрезал, бригадир и вышел из дома.
А Лена успокаивала маму:
- Ну, не плачь. У меня уже ничего не болит. Опухоль скоро спадет.
Пожалела дочка мать, не стала расстраивать. И беду не хотела на семью накликать, потому собралась и пошла на стан. По дороге дала волю слезам. Пока никто не видит, можно и поплакать.
О победе Лена узнала на поле. Все радовались, смеялись и плакали одновременно. Каждый думал о том, что жизнь станет лучше. В деревню один за другим начали возвращаться фронтовики. Но их было гораздо меньше, чем ушло из села в сорок первом. А те, кто пришел, не все были здоровы. Вернулись отец и брат Лены.
- Отец - с застуженными легкими, - рассказывает Елена Логиновна, - брат - израненный. Но все равно мы были счастливы.
Но легче жить не стало. Лена, юная девушка, продолжала с рассвета до поздней ночи трудиться в колхозе. Самое сложное у крестьян – вовремя убрать выращенный урожай. Тут уж не до сна. Лена с подругами возила в поставку зерно на быках. Путь до Калачинска в несколько десятков километров преодолевали за два дня. Быки – животина своенравная, и скорость передвижения на них минимальная.
- Мешки с зерном таскали на себе, - вспоминает Елена Логиновна. – Это сейчас все автоматизировано, тогда об этом ничего и не знали. Тяжело было. Надорвалась я, оттого своих детей у меня и нет.
Мало того, что труд непосильный, так еще и недоедали девчонки. Есть-то нечего было. Ну, что это - триста граммов хлеба на четыре дня. Еще картошку с собой брали. Какая уж там сила от такого пайка. Но никто не роптал. Хотя девушки мечтали о новых нарядах, туфлях-лодочках. Потому после войны и стали задумываться о лучшей жизни.
- Хотелось уехать в город, - призналась Елена Логиновна. – Думалось, там легче. Но куда подашься, если нет документов.
Стоит заметить, что паспорта сельчанам на руки не давали, чтобы те не покинули деревни. И только чудо могло помочь их получить. Потому мечты Лены оставались мечтами еще долго.
- А потом брат, он работал уже в колхозе бригадиром, - рассказывает Елена Логиновна, - помог выправить документы. Как у него получилось, не знаю, но факт остается фактом.
И девушка поехала искать счастья на родину родителей – в Днепропетровск. Без образования и какой-либо специальности. Кругом - послевоенная разруха, потому на стройке нужны были рабочие руки. Так что мечты о легкой и красивой жизни не сбылись. Но привыкшая с малолетства к труду Елена не жаловалась на трудности. Только по дому скучала. А вернуться без причины не хотелось. Пришло письмо от мамы – она серьезно заболела. И девушка едет снова в Сибирь.
- Маму похоронили, - говорит Елена Логиновна. – Вскоре замуж вышла и уехала в Столетовку. Десять лет дояркой отработала. Механизации никакой, все вручную. А потом овдовела.
Елене казалось, судьба совсем к ней неблагосклонна. С малого - на трудных работах, да и счастье, о котором мечталось, обошло стороной.
- Вот если бы школу закончила, - думала она частенько, - может, и жизнь по-другому сложилась.
И все же счастье не обошло стороной Елену Логиновну. Вышла замуж в Любимовку за вдовца – Адама Швейцера. Жена у него умерла, оставив мужу сына и дочку. Не побоялась Елена стать матерью сиротам. Душевного тепла и нерастраченной ласки хватало на всех. Адам жалел Елену:
- Хватит с тебя, наработалась за свою жизнь. Домашних хлопот немало. Да и за детьми пригляд нужен.
Согласилась с мужем. Приятно было, что о тебе беспокоятся. Она платила Адаму и детям заботой. Саша и Валя называли ее мамой. Елена и была матерью. Впрочем, ею и осталась. Адама восемь лет как нет с ней. А дети не забывают, навещают. И к себе приглашают.
- Саша в Калачинске живет, - рассказывает Елена Логиновна, - директором кирпичного завода работает. У него двое детей - Лена и Сережа. Внук уже женился. У Валентины дочка Валя замужем. Они в Ростове живут. Так что я прабабушка.
И глаза женщины светятся счастьем.
Недавно Елена Логиновна переехала из Любимовки в Оконешниково, поближе к родным. Здесь у нее сестра живет, а вторая - в Стрельниково. И брат в Омске.
- А тот, что с войны пришел, – умер, - говорит женщина. – Он ведь у нас самый старший был. Да и раны дали о себе знать.
Елене Логиновне восемьдесят. Но она до сих пор хорошо выглядит, несмотря на то что детство с юностью были трудными.
- Вот в детстве, помнится, всегда так поспать на зорьке хотелось, - с грустью произносит женщина. – А теперь не спится. Лежишь в темноте, и перед тобой вся жизнь твоя проходит. И отчего оно в возрасте не спится…
|
